В Ташкенте Центр развития современной журналистики и партнеры провели круглый стол на тему «Цифровые данные и развитие: прозрачность и подотчетность». Цель – усиление диалога между государством, СМИ и общественностью в разъяснении экономических реформ. На мероприятии выступил экономист Юлий Юсупов, далее приводим его слова полностью.
Без развитых демократических институтов невозможно устойчивое долгосрочное экономическое развитие
Подавляющее большинство экономистов согласятся со мной в том, что без развитых демократических институтов — таких как разделение властей, сменяемость власти, верховенство права, свобода слова и доступ к информации — невозможно устойчивое долгосрочное экономическое развитие. Я не говорю о полной демократии, а именно о базовом наборе демократических институтов. (Более подробно об этом можно узнать здесь).
Однако для становления и сохранения этих институтов необходимо сильное гражданское общество. А оно, в свою очередь, появляется тогда, когда для него есть экономические предпосылки — прежде всего наличие среднего класса. Средний класс является основой гражданского общества. Он же формируется, когда экономика достаточно развита: появляются собственники, предприниматели, квалифицированные работники, у которых есть что терять. Такие люди объективно заинтересованы в формировании и сохранении демократических институтов.
Но чтобы появился средний класс, необходим определенный уровень экономического развития. И здесь возникает замкнутый круг: без демократических институтов устойчивое развитие невозможно, а без развития — сами институты не возникают. Их можно внедрить искусственно, но в условиях слабой экономики и отсутствия сильного среднего класса и гражданского общества они быстро рушатся или превращаются в фикции (имитационные институты).
Эта проблема хорошо описана в книге Аджемоглу и Робинсона «Узкий коридор». Авторы говорят о балансе между силой государства и силой гражданского общества. Я бы добавил ещё одну ось — силу экономики. Чтобы попасть в «узкий коридор» и построить устойчивые общественные институты, нужны одновременно сильное государство, сильное гражданское общество и сильная экономика. Без последней демократические институты либо не возникают, либо не выдерживают нагрузки.
Узбекский контекст
Что касается Узбекистана, то создание сильных демократических институтов осложняется рядом факторов. Во-первых, отсутствуют исторические корни низовой демократии, как, например, в Европе. Во-вторых, нас окружает внешняя среда, неблагоприятная для демократизации — страны, где преобладают авторитарные или нестабильные режимы (Россия, Китай, Афганистан, Иран и др.). В-третьих, у нас накопилось тяжёлое наследие экстрактивных институтов, тормозящих развитие. Я говорю прежде всего о последствиях политики Ислама Каримова, в том числе политики импортозамещения, начатой в середине 1990-х годов.
Это своего рода институциональная «колея» (так называемый “эффект колеи”), из которой выбраться чрезвычайно сложно. Тем не менее, в Узбекистане есть определённые формальные элементы демократии — парламент, выборы, правовые институты. Да, они во многом имитационные, но они существуют. Это значит, что нам не нужно проходить путь с нуля, как Англии с Великой хартией вольностей до всеобщего избирательного права в 30-е гг. ХХ столетия — мы можем идти быстрее, опираясь на опыт других стран и на уже существующие формальные институты.
Прозрачность и достоверность статистики
Одним из ключевых элементов успешных реформ является достоверная и доступная статистика. На графике из моей статьи в Коммерсант.уз (2017 г.) я показал, как с начала 2000-х годов темпы экономического роста в Узбекистане рисовались буквально от руки. Статистика не имела ничего общего с реальностью: стабильный рост в 8% даже во время мирового кризиса. Международные организации использовали эти цифры, не опровергая — у них не было альтернативных источников информации. И кроме того, предполагается, что любое разумное правительство само должно быть заинтересовано в адекватной статистике. Иначе оно не может принимать эффективные решения.
На деле же наше правительство сознательно искажало данные. Более того, даже министры не имели доступа к полной информации. Несколько лет назад я делал исследование по заказу Минсельхоза — нам выдали данные по всем культурам, кроме хлопка. На официальном сайте Агентства по статистике полной информации по хлопку также до недавнего времени не было. Я опубликовал пост в Facebook, и через два часа данные «вдруг» появились. На днях заметил, что из открытых данных исчезли значения дефлятора ВВП — ключевого показателя для расчета реального экономического роста. Как это понимать?
Искаженная статистика делает невозможным принятие адекватных решений не только на уровне государства, но и для частного бизнеса. Особенно страдают инвесторы. Они принимают решения на основе статистической и рыночной информации: каковы цены ресурсов, которые необходимы для производства, каковы рыночные цены товаровы, какие факторы влияют на эти цены и и будущие изменения, на доступность ресурсов и открытость рынков. И чтобы все это оценивать необходимы достоверная, подробная статистика, а также информация о действиях государства, например о размерах субсидий, которые зачастую носят скрытый характер. Или о нетарифных барьерах для импорта, которые опять-таки скрытно завышают рыночные цены на продукцию. И если этой информации нет или она искажена, то и решения инвесторов будут неэффективными, а это миллиард долларов инвестиций, потерянные рабочие места и доходы, нерационально используемые ресурсы, утерянные возможности.
Скажем инвестор, принимая решения о строительстве завода, ориентируется на дешевые газ и электричество, не понимая, что их “дешевизна” в любой момент может закончится, так как в ее основе - государственные субсидии, большей частью косвенные и непрозрачные. Или производитель текстильной продукции, принимая инвестиционные решения, “соблазняется” дешевизной местного хлопка, за которой стоит принуждение фермеров продавать свой урожай по искусственно заниженным ценам и что неизбежно прекратится при дальнейшей либерализации экономики. Или инвестор ориентируется на высокие цены готовой продукции, которую собирается производить, не понимая, что эта высокая цена также временная, так как зиждется на больших барьерах перед импортом, которые рано или поздно будут устранены (например, при вступлении в ВТО). А когда выяснится, что проект не конкурентоспособен, начинается давление на государство: дайте льготы, ограничьте импорт, защитите нас от конкуренции — это еще больше искажает экономику.
Прозрачность в расходовании государственных средств
Не менее важно обеспечить прозрачность прочей информации, идущей от государства: куда направляются государственные расходы, кому и почему предоставляются налоговые и таможенные льготы, субсидии, как проходят тендеры, сколько зарабатывают чиновники, кто владеет активами.
Особенно важна прозрачность в бюджетных вопросах. Парламенты в Европе изначально создавались в первую очередь для контроля бюджета. У нас же бюджет могут принять за полчаса — и депутаты даже не понимают, за что голосуют. Когда я работал над проектом UNDP, еще во времена Каримова, мы пытались расшифровать статьи бюджета для депутатов. Представители Минфина тогда удивлялись: «Вы что, нам не доверяете?» Но дело не в доверии — это обязанность парламента понимать, как расходуются деньги. И принимать решения, на что эти деньги расходовать.
Кроме бюджета есть и внебюджетные фонды, которые по объёму почти сравнимы с основным бюджетом. Расходы из них непрозрачны, они целевые, а значит — не поддаются перераспределению. Например, фонд оснащения колледжей продолжал получать деньги, хотя колледжи уже могли быть оснащены.
Прозрачность в управлении госпредприятиями
Около 50% ВВП Узбекистана производится государственными предприятиями. Для сравнения: в “коммунистическом” Китае центральное правительство контролирует компании, которые производят около 10-15% ВВП. А у нас в стране нет ни одного коммуниста, но зато 50% экономики — под прямым контролем чиновников. Эти предприятия управляются абсолютно непрозрачно и неэффективно.
Средства массовой информации могли бы играть огромную роль в освещении таких тем, выявлении конфликтов интересов и коррупции. Я помню, как Ассоциация шелководов подала на меня в суд за то, что я назвал её квазигосударственной структурой. Хотя она была создана указом президента, по сути финансировалась государством, использовала государственное имущество, а её председатель одновременно возглавлял комитет госуправления. И таких примеров — масса.
Доверие как фактор развития
Прозрачность необходима для роста доверия граждан к проводимым реформам и осуществляемой экономической политики. Без доверия — никакие реформы не будут восприняты всерьез. Без доверия не смогут заработать в полную силу рыночные механизмы.
У нас государственные расходы (в том числе скрытые) составляют более 40% ВВП — это немыслимая цифра для стран с таким уровнем развития. Но контроль за этими расходами минимален. Мы “доверили” чиновникам перераспределение почти половины ВВП, управление созданием половины производимых товаров и услуг, хотя нас никто не спрашивал, согласные мы на такие колоссальные полномочия чиновников.
Поэтому очень важна максимальная открытость информации о государственном бюджете, об управлении государственной собственностью, о приватизации. Эта информация нужна для действенного контроля со стороны общества и повышения эффективности государства.
О последствиях бесконтрольности чиновников
Вот один интересный опрос, проведенный в 66 странах. Респондентам предлагалось выбрать между двумя утверждениями. Первое утверждение: «В долгосрочной перспективе упорный труд обычно приносит лучшую жизнь». Второе утверждение: «Тяжёлый труд обычно не приносит успеха. Это скорее вопрос удачи и связей». Респондент выбирает цифру на 10-бальной шкале: вы больше согласны с первым вариантом ответа - выбираете цифру ближе к 1, ко второму - ближе к 10.
И вот здесь — внимание: мы «впереди планеты всей». Из 66 стран больше всего сторонников второго варианта ответа только в Ираке. Сразу за ним идут Узбекистан и Таджикистан. Это говорит о том, как люди воспринимают реальность: что важнее — трудолюбие или блат. У нас, по мнению опрошенных, успех скорее связан с удачей и связями, чем с личными усилиями. Это отражение реальности, в которой государство поощряет не труд, а связи и близость к власти.
Вот ещё один кейс. В 1976 году в Нигерии парламентский комитет обсуждал, как определить понятие «власть» в новой конституции. В результате они пришли к определению: “власть — это возможность обретать богатство и престиж, распределяя рабочие места, контракты, денежные средства среди родственников, друзей и политических союзников”. То есть они просто зафиксировали то, что есть на самом деле, вместо того чтобы определить, какой власть должна быть.
Ещё одно следствие непрозрачности — недоверие
Когда политика непрозрачна, решения принимаются за закрытыми дверями — это рождает недоверие к государству. Один из индикаторов — отношение к налогам. В 92 странах мира провели опрос: оправдано ли уклонение от налогов? И снова — постсоветские страны в числе лидеров. Мы на 87-м месте — ближе к тем, кто считает налоговое мошенничество допустимым. Это отражает общее отношение: государству не доверяют, а значит — не хотят финансировать его деятельность.
Высокая доля неформальной экономики
Ещё один показатель недоверия к государству — высокий уровень теневой экономики. По данным Министерства занятости и сокращения бедности, из почти 20 миллионов трудоспособных граждан Узбекистана в формальном секторе занято лишь 33%, а в неформальном — 28%. Это говорит о масштабах неформальной занятости и о том, что государство не справляется с обеспечением легальных рабочих мест и социальной защиты.
Важность прозрачности и обратной связи
Очень важный элемент хорошего управления — это прозрачность принятия решений и наличие обратной связи. В этом плане серьезный сдвиг произошел с 2017 года. Тогда началась практика публикации проектов нормативных актов до их принятия. Раньше мы просто открывали газеты и узнавали, что уже живем по новым правилам. Появилась возможность обсуждать инициативы, влиять на них — это стало важным шагом вперед.
Огромную роль в налаживании обратной связи сыграли электронные СМИ и социальные сети. Люди начали открыто высказываться, власти стали реагировать. Это действительно изменило формат отношений между обществом и государством. Однако начиная со второй половины 2019 года, по моим наблюдениям, эта тенденция пошла на спад. Власть всё хуже воспринимает критику, закрывается, отказывается обсуждать рекомендации. Именно тогда, во второй половине 2019 года, реформы начали либо замедляться, либо вовсе сворачиваться.
Принятие решений остается крайне централизованным, механизмы непрозрачны. Институты разделения властей формально существуют, но фактически не работают. Судебная власть подчинена исполнительной, парламент не выполняет функцию контроля и противовеса исполнительной власти. Это приводит к разрыву между обществом и властью, разрушению обратной связи, способствует коррупции и неэффективности, тормозит реформы.
Власть сама по себе очень редко инициирует реформы. В долгосрочной перспективе главной движущей силой реформ должно быть гражданское общество, которое заставляет власть реформироваться.
Роль независимых СМИ
Мой последний слайд посвящён независимым и эффективным средствам массовой информации — это, по сути, четвертая ветвь власти. СМИ должны выполнять свои обязанности: информировать граждан прозрачно, честно, профессионально. Для этого необходимо:
Это особенно актуально на постсоветском пространстве. Мы видим, как журналистика превращается в инструмент пропаганды, который способен оправдывать страшные вещи. Нам нужна профессиональная, просветительская журналистика. К сожалению, уровень экономической грамотности среди журналистов часто очень низкий. Тем не менее я вижу позитивные сдвиги. Появляются новые СМИ и блогеры, которые дают точную, полезную и обоснованную информацию по экономике.
И в заключение я хотел бы обратиться к журналистскому сообществу: нужно прилагать серьёзные усилия к повышению квалификации в сфере экономического анализа. Это необходимо для того, чтобы средства массовой информации могли выполнять свою функцию — служить обществу, стать по настоящему “четвертой ветвью власти”.
Записала Дана Опарина
Без развитых демократических институтов невозможно устойчивое долгосрочное экономическое развитие
Подавляющее большинство экономистов согласятся со мной в том, что без развитых демократических институтов — таких как разделение властей, сменяемость власти, верховенство права, свобода слова и доступ к информации — невозможно устойчивое долгосрочное экономическое развитие. Я не говорю о полной демократии, а именно о базовом наборе демократических институтов. (Более подробно об этом можно узнать здесь).
Однако для становления и сохранения этих институтов необходимо сильное гражданское общество. А оно, в свою очередь, появляется тогда, когда для него есть экономические предпосылки — прежде всего наличие среднего класса. Средний класс является основой гражданского общества. Он же формируется, когда экономика достаточно развита: появляются собственники, предприниматели, квалифицированные работники, у которых есть что терять. Такие люди объективно заинтересованы в формировании и сохранении демократических институтов.
Но чтобы появился средний класс, необходим определенный уровень экономического развития. И здесь возникает замкнутый круг: без демократических институтов устойчивое развитие невозможно, а без развития — сами институты не возникают. Их можно внедрить искусственно, но в условиях слабой экономики и отсутствия сильного среднего класса и гражданского общества они быстро рушатся или превращаются в фикции (имитационные институты).
Эта проблема хорошо описана в книге Аджемоглу и Робинсона «Узкий коридор». Авторы говорят о балансе между силой государства и силой гражданского общества. Я бы добавил ещё одну ось — силу экономики. Чтобы попасть в «узкий коридор» и построить устойчивые общественные институты, нужны одновременно сильное государство, сильное гражданское общество и сильная экономика. Без последней демократические институты либо не возникают, либо не выдерживают нагрузки.
Узбекский контекст
Что касается Узбекистана, то создание сильных демократических институтов осложняется рядом факторов. Во-первых, отсутствуют исторические корни низовой демократии, как, например, в Европе. Во-вторых, нас окружает внешняя среда, неблагоприятная для демократизации — страны, где преобладают авторитарные или нестабильные режимы (Россия, Китай, Афганистан, Иран и др.). В-третьих, у нас накопилось тяжёлое наследие экстрактивных институтов, тормозящих развитие. Я говорю прежде всего о последствиях политики Ислама Каримова, в том числе политики импортозамещения, начатой в середине 1990-х годов.
Это своего рода институциональная «колея» (так называемый “эффект колеи”), из которой выбраться чрезвычайно сложно. Тем не менее, в Узбекистане есть определённые формальные элементы демократии — парламент, выборы, правовые институты. Да, они во многом имитационные, но они существуют. Это значит, что нам не нужно проходить путь с нуля, как Англии с Великой хартией вольностей до всеобщего избирательного права в 30-е гг. ХХ столетия — мы можем идти быстрее, опираясь на опыт других стран и на уже существующие формальные институты.
Прозрачность и достоверность статистики
Одним из ключевых элементов успешных реформ является достоверная и доступная статистика. На графике из моей статьи в Коммерсант.уз (2017 г.) я показал, как с начала 2000-х годов темпы экономического роста в Узбекистане рисовались буквально от руки. Статистика не имела ничего общего с реальностью: стабильный рост в 8% даже во время мирового кризиса. Международные организации использовали эти цифры, не опровергая — у них не было альтернативных источников информации. И кроме того, предполагается, что любое разумное правительство само должно быть заинтересовано в адекватной статистике. Иначе оно не может принимать эффективные решения.
На деле же наше правительство сознательно искажало данные. Более того, даже министры не имели доступа к полной информации. Несколько лет назад я делал исследование по заказу Минсельхоза — нам выдали данные по всем культурам, кроме хлопка. На официальном сайте Агентства по статистике полной информации по хлопку также до недавнего времени не было. Я опубликовал пост в Facebook, и через два часа данные «вдруг» появились. На днях заметил, что из открытых данных исчезли значения дефлятора ВВП — ключевого показателя для расчета реального экономического роста. Как это понимать?
Искаженная статистика делает невозможным принятие адекватных решений не только на уровне государства, но и для частного бизнеса. Особенно страдают инвесторы. Они принимают решения на основе статистической и рыночной информации: каковы цены ресурсов, которые необходимы для производства, каковы рыночные цены товаровы, какие факторы влияют на эти цены и и будущие изменения, на доступность ресурсов и открытость рынков. И чтобы все это оценивать необходимы достоверная, подробная статистика, а также информация о действиях государства, например о размерах субсидий, которые зачастую носят скрытый характер. Или о нетарифных барьерах для импорта, которые опять-таки скрытно завышают рыночные цены на продукцию. И если этой информации нет или она искажена, то и решения инвесторов будут неэффективными, а это миллиард долларов инвестиций, потерянные рабочие места и доходы, нерационально используемые ресурсы, утерянные возможности.
Скажем инвестор, принимая решения о строительстве завода, ориентируется на дешевые газ и электричество, не понимая, что их “дешевизна” в любой момент может закончится, так как в ее основе - государственные субсидии, большей частью косвенные и непрозрачные. Или производитель текстильной продукции, принимая инвестиционные решения, “соблазняется” дешевизной местного хлопка, за которой стоит принуждение фермеров продавать свой урожай по искусственно заниженным ценам и что неизбежно прекратится при дальнейшей либерализации экономики. Или инвестор ориентируется на высокие цены готовой продукции, которую собирается производить, не понимая, что эта высокая цена также временная, так как зиждется на больших барьерах перед импортом, которые рано или поздно будут устранены (например, при вступлении в ВТО). А когда выяснится, что проект не конкурентоспособен, начинается давление на государство: дайте льготы, ограничьте импорт, защитите нас от конкуренции — это еще больше искажает экономику.
Прозрачность в расходовании государственных средств
Не менее важно обеспечить прозрачность прочей информации, идущей от государства: куда направляются государственные расходы, кому и почему предоставляются налоговые и таможенные льготы, субсидии, как проходят тендеры, сколько зарабатывают чиновники, кто владеет активами.
Особенно важна прозрачность в бюджетных вопросах. Парламенты в Европе изначально создавались в первую очередь для контроля бюджета. У нас же бюджет могут принять за полчаса — и депутаты даже не понимают, за что голосуют. Когда я работал над проектом UNDP, еще во времена Каримова, мы пытались расшифровать статьи бюджета для депутатов. Представители Минфина тогда удивлялись: «Вы что, нам не доверяете?» Но дело не в доверии — это обязанность парламента понимать, как расходуются деньги. И принимать решения, на что эти деньги расходовать.
Кроме бюджета есть и внебюджетные фонды, которые по объёму почти сравнимы с основным бюджетом. Расходы из них непрозрачны, они целевые, а значит — не поддаются перераспределению. Например, фонд оснащения колледжей продолжал получать деньги, хотя колледжи уже могли быть оснащены.
Прозрачность в управлении госпредприятиями
Около 50% ВВП Узбекистана производится государственными предприятиями. Для сравнения: в “коммунистическом” Китае центральное правительство контролирует компании, которые производят около 10-15% ВВП. А у нас в стране нет ни одного коммуниста, но зато 50% экономики — под прямым контролем чиновников. Эти предприятия управляются абсолютно непрозрачно и неэффективно.
Средства массовой информации могли бы играть огромную роль в освещении таких тем, выявлении конфликтов интересов и коррупции. Я помню, как Ассоциация шелководов подала на меня в суд за то, что я назвал её квазигосударственной структурой. Хотя она была создана указом президента, по сути финансировалась государством, использовала государственное имущество, а её председатель одновременно возглавлял комитет госуправления. И таких примеров — масса.
Доверие как фактор развития
Прозрачность необходима для роста доверия граждан к проводимым реформам и осуществляемой экономической политики. Без доверия — никакие реформы не будут восприняты всерьез. Без доверия не смогут заработать в полную силу рыночные механизмы.
У нас государственные расходы (в том числе скрытые) составляют более 40% ВВП — это немыслимая цифра для стран с таким уровнем развития. Но контроль за этими расходами минимален. Мы “доверили” чиновникам перераспределение почти половины ВВП, управление созданием половины производимых товаров и услуг, хотя нас никто не спрашивал, согласные мы на такие колоссальные полномочия чиновников.
Поэтому очень важна максимальная открытость информации о государственном бюджете, об управлении государственной собственностью, о приватизации. Эта информация нужна для действенного контроля со стороны общества и повышения эффективности государства.
О последствиях бесконтрольности чиновников
Вот один интересный опрос, проведенный в 66 странах. Респондентам предлагалось выбрать между двумя утверждениями. Первое утверждение: «В долгосрочной перспективе упорный труд обычно приносит лучшую жизнь». Второе утверждение: «Тяжёлый труд обычно не приносит успеха. Это скорее вопрос удачи и связей». Респондент выбирает цифру на 10-бальной шкале: вы больше согласны с первым вариантом ответа - выбираете цифру ближе к 1, ко второму - ближе к 10.
И вот здесь — внимание: мы «впереди планеты всей». Из 66 стран больше всего сторонников второго варианта ответа только в Ираке. Сразу за ним идут Узбекистан и Таджикистан. Это говорит о том, как люди воспринимают реальность: что важнее — трудолюбие или блат. У нас, по мнению опрошенных, успех скорее связан с удачей и связями, чем с личными усилиями. Это отражение реальности, в которой государство поощряет не труд, а связи и близость к власти.
Вот ещё один кейс. В 1976 году в Нигерии парламентский комитет обсуждал, как определить понятие «власть» в новой конституции. В результате они пришли к определению: “власть — это возможность обретать богатство и престиж, распределяя рабочие места, контракты, денежные средства среди родственников, друзей и политических союзников”. То есть они просто зафиксировали то, что есть на самом деле, вместо того чтобы определить, какой власть должна быть.
Ещё одно следствие непрозрачности — недоверие
Когда политика непрозрачна, решения принимаются за закрытыми дверями — это рождает недоверие к государству. Один из индикаторов — отношение к налогам. В 92 странах мира провели опрос: оправдано ли уклонение от налогов? И снова — постсоветские страны в числе лидеров. Мы на 87-м месте — ближе к тем, кто считает налоговое мошенничество допустимым. Это отражает общее отношение: государству не доверяют, а значит — не хотят финансировать его деятельность.
Высокая доля неформальной экономики
Ещё один показатель недоверия к государству — высокий уровень теневой экономики. По данным Министерства занятости и сокращения бедности, из почти 20 миллионов трудоспособных граждан Узбекистана в формальном секторе занято лишь 33%, а в неформальном — 28%. Это говорит о масштабах неформальной занятости и о том, что государство не справляется с обеспечением легальных рабочих мест и социальной защиты.
Важность прозрачности и обратной связи
Очень важный элемент хорошего управления — это прозрачность принятия решений и наличие обратной связи. В этом плане серьезный сдвиг произошел с 2017 года. Тогда началась практика публикации проектов нормативных актов до их принятия. Раньше мы просто открывали газеты и узнавали, что уже живем по новым правилам. Появилась возможность обсуждать инициативы, влиять на них — это стало важным шагом вперед.
Огромную роль в налаживании обратной связи сыграли электронные СМИ и социальные сети. Люди начали открыто высказываться, власти стали реагировать. Это действительно изменило формат отношений между обществом и государством. Однако начиная со второй половины 2019 года, по моим наблюдениям, эта тенденция пошла на спад. Власть всё хуже воспринимает критику, закрывается, отказывается обсуждать рекомендации. Именно тогда, во второй половине 2019 года, реформы начали либо замедляться, либо вовсе сворачиваться.
Принятие решений остается крайне централизованным, механизмы непрозрачны. Институты разделения властей формально существуют, но фактически не работают. Судебная власть подчинена исполнительной, парламент не выполняет функцию контроля и противовеса исполнительной власти. Это приводит к разрыву между обществом и властью, разрушению обратной связи, способствует коррупции и неэффективности, тормозит реформы.
Власть сама по себе очень редко инициирует реформы. В долгосрочной перспективе главной движущей силой реформ должно быть гражданское общество, которое заставляет власть реформироваться.
Роль независимых СМИ
Мой последний слайд посвящён независимым и эффективным средствам массовой информации — это, по сути, четвертая ветвь власти. СМИ должны выполнять свои обязанности: информировать граждан прозрачно, честно, профессионально. Для этого необходимо:
- наличие независимой судебной системы;
- поддержка со стороны гражданского общества;
- самоотверженность, профессионализм и порядочность редакторов, журналистов, блогеров.
Это особенно актуально на постсоветском пространстве. Мы видим, как журналистика превращается в инструмент пропаганды, который способен оправдывать страшные вещи. Нам нужна профессиональная, просветительская журналистика. К сожалению, уровень экономической грамотности среди журналистов часто очень низкий. Тем не менее я вижу позитивные сдвиги. Появляются новые СМИ и блогеры, которые дают точную, полезную и обоснованную информацию по экономике.
И в заключение я хотел бы обратиться к журналистскому сообществу: нужно прилагать серьёзные усилия к повышению квалификации в сфере экономического анализа. Это необходимо для того, чтобы средства массовой информации могли выполнять свою функцию — служить обществу, стать по настоящему “четвертой ветвью власти”.
Записала Дана Опарина